К сожалению некоторых и полному безразличию нас, жанр короткометражных фильмов в европейском кинематографе представлен всего двумя «номинациями». Обе производят впечатление количественной экономии. Первая: когда бюджет полный метр не позволяет, а рассказать историю страстно хочется, даже если «история» эта, - вздор, который даже в качестве «дописок» болванок- DVD+R не годится. Как правило, эти «образцы» продуцируют студенты профильных ВУЗ'ов, отрабатывая бесхитростную стратегию культуральной доминации, - главное, чтобы «снять» хоть что-то, в дальнейшем показанное продюсерам, а после – как повезёт. Это суть экономия семантическая: пока из спонсоров не выбьют бюджета, будем «выражаться» ненормативными средствами, - намёками и иносказаниями.
А повороши эти намёки и метафоры, так нет там ничего, кроме типических и стереотипических, предсказуемых с самых первых минут видеоряда, смысловых субстратов, сродни «отчуждению», «психозу / неврозу» и так далее, даже без предварительных выводов.
Второй жанр – репрезентация предметности. Сущность её – экономия времени: реципиент посещает кинотеатр или покупает DVD для того, чтобы увидеть «всё тоже самое», что и в обыденной собственном экзистенциальном пространстве, - только ужатое до полутора или двух часов съёмкой «16 кадров в секунду». Апофеоз этого визуального шозизма случается регулярно, и не только в Трилогии Кацци: Коянискацци (1983), Повакацци (1988), Накойкацци (2002) [Qatsi trilogy: Koyaanisqatsi, Powaqqatsi, Naqoyqatsi] Годфри Реджио [Godfrey Reggio]. Реджио решил эстетические проблемы современности «размашистым жестом», уместив всю образность вестерновой культуры [и цивилизации], от улыбчивых слабоумных из телерекламы до взрыва водородной бомбы в шесть часов без малого. Кстати, в продюсерах у Реджио значатся Форд Коппола, что сразу подразумевает: документальное кино о тлетворном влиянии метрополии, массмедиа и технократии – занятие не из дешёвых.
Замечание это необходимо для того, чтобы подчеркнуть контраст вестернового восприятия с азиатским. Такёши Миике, Шинья Цукамото и некоторые другие дальневосточные режиссёры не менее эффектные «экологистские» фильмы (напр., “妖怪大戦争 / Yokai Daisenso” Миике, и “鉄男: Tetsuo” Цукамото) снимают за гроши. Иное дело, что экономия времени сопряжена, так или иначе, с экономией смыслов. Азиатский кинематограф необходимо дешифровать, «деконструировать», чтобы извлечь отнюдь не политкорректные воззвания опомниться и не допустить глобального кранты.
Об этой деконструкции даже не заикаются западные деятели искусств, с кретинической настойчивостью талдычащие о проблемах социального и политического порядка. Между тем, гипнотизируя зрителей удачными сочетаниями цветовой гаммы, архетипической образностью с бодрой ритмической организацией: sic, “ Naqoyqatsi” на одну треть сделала обаятельным панегириком постмодерну музыка Филиппа Гласса, беззастенчиво апроприировавшего в экономичном эквиваленте всю европейскую классику. Хотя и его обошёл коллега – Майкл Найман, автор музыки к фильмам ещё того ПоМо-«гения» Питера Гринуэя.
Кстати, о последнем. Британец гораздо более честен в отношении реципиентов, чем большинство его коллег-атлантистов. Короткометражные фильмы Гринуэя буквально иллюстрируют доктрину «вещи будут править людьми» посредством «неописуемых красот обыденного». Ибо - …божественное предназначение человека в том, чтобы он видел, читал, щупал, грыз, ебал, рожал и так далее как можно больше самых красивых (для человека) вещей. Используйте ваши глаза, уши, влагалища и остальные органы по максимуму только для самого красивого (в вашем убогом понимании), и не позволяйте им засоряться всякой преходящей мелочёвкой. За это насыщенные красивым элементы вашей конструкции будут сочтены удачно ёмкими и будут повторены в других наборах с целью дальнейшей интенсификации взаимодействий.
Разумеется, секулярно, по-европейски артикулированному зрителю присуще субординироваться sub specie «Поэтики пространства» Гастона Башляра, или ещё какой-либо шпаргалки для экзамена по прикладной эстетике. Сродни: 1. В нашем воображении дом предстает как некая вертикальная сущность. Дом возвышается. Его отличия определяются по вертикали. Дом пробуждает в нас сознание вертикальности.
2. В воображении дом предстает как сущность концентрическая. Он пробуждает в нас сознание центральности.
Конечно, эти темы сформулированы весьма абстрактно. Однако доказать примерами их психологически конкретный характер не составит труда. Тра-ля-ля.
Дальневосточные расовые короткометражки – это Иное. Азиатский режиссёр берёт уже готовый смысл, становящийся информационным поводом, безотносительно каких-либо экономических перспектив. Шинья Цукамото рассказывает истории, не кокетничая с ангажирован
ным в «искусстве» зрителем, мол, если дадут денег – расскажу ещё.
Так, в одном из первых своих фильмов, 1987-го года - The Great Analog World / 電柱小僧の冒険 / Denchu Kozou no Boken, режиссёр помещает гностическую импликацию в центр, таким образом, чтобы она не была заметна за «кино-оэкаки» [お絵描き] – «мазнёй», «каракулями», грубым рисунком в исполнении живых актёров в реальном ландшафте.
Сюжет в нескольких словах, без ссылок на текст из кодекса Наг-Хаммади и другие ресурсы: Спаситель ещё не пробудился – это всего лишь мальчик с электрическим столбом, произрастающим прямо из позвоночника (оттого сильно сутулится). В финале, после победы над Архонтами, он узнаёт что является одним из высших Эонов, проникающим сквозь все эпохи физического мира. Архонты, что характерно, представлены кровососущими демонами – прямая отсылка к неогностическим мифам о вампиризме. Архонты, в свою очередь, жаждут породить при помощи падшей Софии, - её называют Евой, – Совершенного Адама (фансаб дефинирует его просто «специальным»), вероятно – андрогинального. Адама, который затмит в буквальном смысле весь физический Мiр. Наступит вечная Тьма, Солнце, изредка пробивавшее сквозь плотный покров искусственных облаков (Эпинойя Света) померкнет. Архонты же, испив крови Адама, обретут бессмертие.
Интересны и заслуживают особого внимания два аспекта:
«Малые» архонты, несмотря на превосходство над слабым человеком, допускают фатальную ошибку сами. Из-за нетерпеливости. Еву лишают девственности до того, как начались менструации: ритм, заданный лунным циклом, сбился, и кровь, впитанная архонтом, потеряла силу. Трансформируясь в Адама, существо из плоти и стали (в духе Цукамото – груда пружин, кабелей, проволоки и листового железа, см. также Tetsuo) очень скоро гибнет, выдохнув вхолостую субстрат тьмы.
Второе: то, что неуклюжий подросток с избыточно мягким характером в самый драматический момент сам обретает демонические черты. Подобный стилистический приём встречает преимущественно в дальневосточной мультипликации, установить его генеалогию не удалось. Гипотетически это сопряжено с тем, что сотер, актор катарсиса, очиститель всего физического мира, принимает на себя некоторую часть деструктивной энергии, и сжимает её до предельно малой частицы, чтобы обратить в ничто. Световой имплозив, охватывающий всё видимое пространство, затем сжимается, стерев так называемое зло.
Во втором образце, 2002-го года, “Haze” Цукамото обращается к ме
нее влиятельным в инобытии существам: тем, кому в известном развитии событий уготован дзёдоистский рай. Но прежде чем персонажи, всего двое, а также некоторое количество трупов, оказываются в аду. Помимо того, что персонажи - семейная пара, клаустрофобический лабиринт с настолько тесными коридорами, что перемещаться по нему можно только боком (вцепившись зубами в трубу, - голову повернуть не удаётся), ползком или вплавь, посреди гниющих трупов, опять-таки, - порождает аналогии с повестями и пьесами Самуэля Беккета. Беккет неизменно помещал своих персонажей в ситуации с крайне затрудненным движением, - напр., полупарализованный старик (Моллой) садится на велосипед; в пьесе «Счастливые дни» супружеская чета врастает в землю, продолжая шевелиться до последнего. Европейскому зрителю наверняка захочется выяснить, за что семейная пара угодила в это пенитенциарное учреждение, и почему у обоих ножевые ранения в области печени. Режиссёр, он же сценарист, ответа на вопрос не даёт, но в итоге оба оказываются… у себя дома, что вполне традиционно. Ад – это не то, что располагается на глубине четырнадцати километров от поверхности, и не Иные, бродящие где-то поблизости; Ад у тебя дома, законопослушный гражданин и примерный семьянин, и ты ходишь на своих двоих по изнанке земли мёртвых.
Интересная конфигурация возникнет также при упоминании мифологии племён Айнов (кстати, некогда они считали себя подданными русского царя). Это - Комуй Мосири — один из подземных миров, и именно туда после смерти попадают хорошие люди, живя там вместе с добрыми божествами. Единственное неудобство этого рая — это то, что жить там приходится вверх ногами. Ад «Наваждения» (как лучше всего перевести “Haze”) предполагает, что низа и верха нет, персонажи оказываются то лежащими плашмя, придавленными массивными плитами, то «подвешенными» за тесные стены вниз головой, а в щеки упираются «отточенные» сталагмиты…
В следующей серии: ヒルコ 妖怪ハンター Hiruko Youkai Hanta, дилогия “Tetsuo”, “Kairo” [回路] Киёси Куросавы и многое другое.
UPD: Торренты, если кому надоть -
раз
The Great Analog World 電柱小僧の冒険 Denchu Kozo no boken
и два
Haze
Замечание это необходимо для того, чтобы подчеркнуть контраст вестернового восприятия с азиатским. Такёши Миике, Шинья Цукамото и некоторые другие дальневосточные режиссёры не менее эффектные «экологистские» фильмы (напр., “妖怪大戦争 / Yokai Daisenso” Миике, и “鉄男: Tetsuo” Цукамото) снимают за гроши. Иное дело, что экономия времени сопряжена, так или иначе, с экономией смыслов. Азиатский кинематограф необходимо дешифровать, «деконструировать», чтобы извлечь отнюдь не политкорректные воззвания опомниться и не допустить глобального кранты.
Об этой деконструкции даже не заикаются западные деятели искусств, с кретинической настойчивостью талдычащие о проблемах социального и политического порядка. Между тем, гипнотизируя зрителей удачными сочетаниями цветовой гаммы, архетипической образностью с бодрой ритмической организацией: sic, “ Naqoyqatsi” на одну треть сделала обаятельным панегириком постмодерну музыка Филиппа Гласса, беззастенчиво апроприировавшего в экономичном эквиваленте всю европейскую классику. Хотя и его обошёл коллега – Майкл Найман, автор музыки к фильмам ещё того ПоМо-«гения» Питера Гринуэя.
Кстати, о последнем. Британец гораздо более честен в отношении реципиентов, чем большинство его коллег-атлантистов. Короткометражные фильмы Гринуэя буквально иллюстрируют доктрину «вещи будут править людьми» посредством «неописуемых красот обыденного». Ибо - …божественное предназначение человека в том, чтобы он видел, читал, щупал, грыз, ебал, рожал и так далее как можно больше самых красивых (для человека) вещей. Используйте ваши глаза, уши, влагалища и остальные органы по максимуму только для самого красивого (в вашем убогом понимании), и не позволяйте им засоряться всякой преходящей мелочёвкой. За это насыщенные красивым элементы вашей конструкции будут сочтены удачно ёмкими и будут повторены в других наборах с целью дальнейшей интенсификации взаимодействий.
Разумеется, секулярно, по-европейски артикулированному зрителю присуще субординироваться sub specie «Поэтики пространства» Гастона Башляра, или ещё какой-либо шпаргалки для экзамена по прикладной эстетике. Сродни: 1. В нашем воображении дом предстает как некая вертикальная сущность. Дом возвышается. Его отличия определяются по вертикали. Дом пробуждает в нас сознание вертикальности.
2. В воображении дом предстает как сущность концентрическая. Он пробуждает в нас сознание центральности.
Конечно, эти темы сформулированы весьма абстрактно. Однако доказать примерами их психологически конкретный характер не составит труда. Тра-ля-ля.
Дальневосточные расовые короткометражки – это Иное. Азиатский режиссёр берёт уже готовый смысл, становящийся информационным поводом, безотносительно каких-либо экономических перспектив. Шинья Цукамото рассказывает истории, не кокетничая с ангажирован
ным в «искусстве» зрителем, мол, если дадут денег – расскажу ещё.Так, в одном из первых своих фильмов, 1987-го года - The Great Analog World / 電柱小僧の冒険 / Denchu Kozou no Boken, режиссёр помещает гностическую импликацию в центр, таким образом, чтобы она не была заметна за «кино-оэкаки» [お絵描き] – «мазнёй», «каракулями», грубым рисунком в исполнении живых актёров в реальном ландшафте.
Сюжет в нескольких словах, без ссылок на текст из кодекса Наг-Хаммади и другие ресурсы: Спаситель ещё не пробудился – это всего лишь мальчик с электрическим столбом, произрастающим прямо из позвоночника (оттого сильно сутулится). В финале, после победы над Архонтами, он узнаёт что является одним из высших Эонов, проникающим сквозь все эпохи физического мира. Архонты, что характерно, представлены кровососущими демонами – прямая отсылка к неогностическим мифам о вампиризме. Архонты, в свою очередь, жаждут породить при помощи падшей Софии, - её называют Евой, – Совершенного Адама (фансаб дефинирует его просто «специальным»), вероятно – андрогинального. Адама, который затмит в буквальном смысле весь физический Мiр. Наступит вечная Тьма, Солнце, изредка пробивавшее сквозь плотный покров искусственных облаков (Эпинойя Света) померкнет. Архонты же, испив крови Адама, обретут бессмертие.
Интересны и заслуживают особого внимания два аспекта:
«Малые» архонты, несмотря на превосходство над слабым человеком, допускают фатальную ошибку сами. Из-за нетерпеливости. Еву лишают девственности до того, как начались менструации: ритм, заданный лунным циклом, сбился, и кровь, впитанная архонтом, потеряла силу. Трансформируясь в Адама, существо из плоти и стали (в духе Цукамото – груда пружин, кабелей, проволоки и листового железа, см. также Tetsuo) очень скоро гибнет, выдохнув вхолостую субстрат тьмы.
Второе: то, что неуклюжий подросток с избыточно мягким характером в самый драматический момент сам обретает демонические черты. Подобный стилистический приём встречает преимущественно в дальневосточной мультипликации, установить его генеалогию не удалось. Гипотетически это сопряжено с тем, что сотер, актор катарсиса, очиститель всего физического мира, принимает на себя некоторую часть деструктивной энергии, и сжимает её до предельно малой частицы, чтобы обратить в ничто. Световой имплозив, охватывающий всё видимое пространство, затем сжимается, стерев так называемое зло.
Во втором образце, 2002-го года, “Haze” Цукамото обращается к ме
нее влиятельным в инобытии существам: тем, кому в известном развитии событий уготован дзёдоистский рай. Но прежде чем персонажи, всего двое, а также некоторое количество трупов, оказываются в аду. Помимо того, что персонажи - семейная пара, клаустрофобический лабиринт с настолько тесными коридорами, что перемещаться по нему можно только боком (вцепившись зубами в трубу, - голову повернуть не удаётся), ползком или вплавь, посреди гниющих трупов, опять-таки, - порождает аналогии с повестями и пьесами Самуэля Беккета. Беккет неизменно помещал своих персонажей в ситуации с крайне затрудненным движением, - напр., полупарализованный старик (Моллой) садится на велосипед; в пьесе «Счастливые дни» супружеская чета врастает в землю, продолжая шевелиться до последнего. Европейскому зрителю наверняка захочется выяснить, за что семейная пара угодила в это пенитенциарное учреждение, и почему у обоих ножевые ранения в области печени. Режиссёр, он же сценарист, ответа на вопрос не даёт, но в итоге оба оказываются… у себя дома, что вполне традиционно. Ад – это не то, что располагается на глубине четырнадцати километров от поверхности, и не Иные, бродящие где-то поблизости; Ад у тебя дома, законопослушный гражданин и примерный семьянин, и ты ходишь на своих двоих по изнанке земли мёртвых.Интересная конфигурация возникнет также при упоминании мифологии племён Айнов (кстати, некогда они считали себя подданными русского царя). Это - Комуй Мосири — один из подземных миров, и именно туда после смерти попадают хорошие люди, живя там вместе с добрыми божествами. Единственное неудобство этого рая — это то, что жить там приходится вверх ногами. Ад «Наваждения» (как лучше всего перевести “Haze”) предполагает, что низа и верха нет, персонажи оказываются то лежащими плашмя, придавленными массивными плитами, то «подвешенными» за тесные стены вниз головой, а в щеки упираются «отточенные» сталагмиты…
В следующей серии: ヒルコ 妖怪ハンター Hiruko Youkai Hanta, дилогия “Tetsuo”, “Kairo” [回路] Киёси Куросавы и многое другое.
UPD: Торренты, если кому надоть -
раз
The Great Analog World 電柱小僧の冒険 Denchu Kozo no boken
и два
Haze
Haze какой-то скушный, мы не осилили. Это там они в конце оказываются дома, убив друг друга?
ОтветитьУдалитьУ Цукомоты много скушных фильмов. Июньский змей например, или что-то там про паталогоанатома с трупом его девушки. И Кошмарный детектив так себе.
Ещё Organ можно посмотреть, той девки, что снималась в тетсуо и в столбе. На наш взгляд вышло правда как-то по-женски натуралистично и не особо более.
ОтветитьУдалитьБлагодарим, "Organ" уже реквестировали и скачали =^__^=.
ОтветитьУдалитьКасательно фильмографии Цукамото: в "Haze" по крайней мере был эстетический концепт и немалая интрига (не Hellraiser же), и, кстати, непонятно, друг друга ли убивают женатые, или "кто-то" их. В коце видим, что мужчина дожил до не слишком глубокой старости, и любуется синим-синим небом под развевающейся на ветру простынёй.
А вот в "Нощнокошмарном детективе" ничего, совсем ничего, там, по-видимому, снимали всё по трафарету, как и "Реинкарнацию" Шимитсу, только для того, чтобы освоить жанр "криминального триллера". Аналогично - "Vital / ヴィタール" про патологоанатома и его зазнобу, хотя Диме Ефремову (лирика потомушта) должно понравится, всё равно позже будут по Евразия-ТВ крутить.