クローズ ZERO, Kurôzu Zero. Воронья школа и дисциплинарная власть

Мы давно уже искали кинематографическое произведение, с буквальностью до кадра иллюстрирующее сочетание дисциплинарного диспозитива и диспозитива господства в режиме Археомодерна. Последнее, как ни следовали бы мы ценным указаниям Александра Гельевича Дугина, - долгоиграющий проект (вечность, - дитя играющее), хотя бы потому, что кинематограф и другие изобразительные искусства, берущие начала интеллектуальное и энергийное в археомодерне, не спешат влиться в питательную среду непреходящей тоски ПоМо по всему, что постмодерну не достаёт.
Археомодерновое «noir»- и пр. кино способно пробудить сочувственность у кого угодно, потому как оперирует не столько механистическими даже в области психики идеями, сколько бесхитростной и блистательной экспрессией, понятной даже бессмысленному и беспощадному няшному котегу, РС.

Эсхатологический миф 楽しいムーミン一家 ムーミン谷の彗星 или Снуснумрик как РС

Мультипликационные экранизации этого романа Туве Янссон со всей возможной буквальностью проиллюстрировали в динамике две геополитические, полярно различные парадигмы. Советская, "Муми-Тролль и комета" (1978-й год, режиссёров А.Зябликова и Н.Шорина) акцентирует внимание зрителя на Путешествии, третьей сюжетной конфигурации в каталоге Борхеса. Это более чем соответствует геополитической природе самого из Евразийских - России, государств, каким Именем она ни нареклась бы в силу внешних и внутренних условий. Но в данном очерке мы не будем обращаться к сакральной географии, но только к эсхатологическому мифу, заинтересовавшему нас, и наших соратников в последние фрагменты линеарного времени.

В экранизации 1992-го года, совместного производства Нидерландов и Японии, "Муми-тролли: "Комета в Муминленде / Tanoshii Muumin Ikka Muumindani no Suisei"
(楽しいムーミン一家　ムーミン谷の彗星, режиссёр Сайто Хироши), мы находим строго локализованную топорафически и этнически конфигурацию креационистской эсхатологии почти в равных пропорциях смешанной с манифестационной, что для японцев нехарактерно, но вполне доступно европейцам.

О расе, τέχνη ἀπειργασμένη и δαγύς

14 ноября 2008 в 18:37

Спрашивают нас тут, введённые в опасливое сомнение и заблуждение рефлексивным аппаратом с гуманитарной артикуляцией: неужели мы позволяем себе быть расистами, памятуя при этом же тезис Юлиуса Эволы о пригодности расовой и евгенической теории, а также практики, для лошадей, но не для человека.
Да-да, мы с эти тезисом совершенно согласны, отвечаем мы, но добавим, что это нисколько не отменяет императивного требования расовой, геополитической и эстетической, в целом, полноценности. Каждый человек и нечеловек, превозносящий эстетику над всем прочим, подспудно является расистом. Это настолько очевидно из многочисленных проиведений подражательных искусств, что не требует тщательного и подробного пояснения. Достаточно присмотреться внимательно к тем образцам, которые представляют собой репрезентацию расовой чистоты. Это образы, структуры и формы, приятные глазу и другим органам восприятия своими строгими пропорциями.

Higurashi no Naku Koro ni ( ひぐらしのなく頃に ) vol.I, # 1- #13

Превосходное семейное кино. В самом непосредственном смысле этого слова.
До этого нам встречались фильмы о сексуальном воспитании, феодальной и корпоративной этике, синдроме хикикомори и много ещё о чём. В Higurashi no Naku Koro ni лейтмотивные для большинства сериалов и OVA темы затронуты косвенно, при предельной экспрессии стиля, что особенно важно. Стилистически «Higurashi...» не чуть менее, но полностью закаваен, большая часть персонажей - «чиби», с утрировано диспропорциональными головами на противоестественно утончённых, хрупких телах.

Мы полагаем, что этот художественный приём не артикулирован только коммерцией и психологией в человеческом понимании этого слова, - контраст между демонической сущностью и суб-жанровой графикой необходим для того, чтобы подчеркнуть грань между гуманитарно-антропологической образностью и не-человеческой кводативностью («чтойностью»). Большая часть образов состоявшегося не-человека [Ergo Proxy] и потенциального [Claymore] дальневосточном расовом искусстве испорчена культуральной [гуманитарной] детеминацией, когда антропологические параметры задают тон восприятия. К антропологически-каноничным образам возможна симпатия и антипатия, весь спектр сугубо человеческой чувственности, - мимика и жестикуляция, а также реплики их устанавливают некий баланс между ужасанием подлинного естества не-человека, и эмоциональной симпатией к нему в проекции на эстетически привлекательный антропоморфный образ.