Пятая серия этого семичастного сериала понравилась нам гораздо больше предыдущих четырёх. Первая кварта – некробиографический эпос центрального персонажа – Рёги Шики. Никогда ещё биос некрос не был изображён столь эстетически обаятельным: как правило, в аниме он представлен или предельно грубой рисовкой, сродни - Shikabane Hime Aka / 屍姫 赫 (туда же прикрепляется зачем-то сексобензопил и сноровистая расчленёнка на радость гурофагам) – провокативной сексуальности и фансервиса на манер «Дочерей Мнемозины» в GKnK нет. Или же сразу вытесненным за пределы тварного единожды, раз и навсегда, Мiра, - напр., в Charcoal Feathers Federation / Haibane Renmei / 灰羽連盟 - репрезентующем католическое чистилище или смягчённую вариацию Ада.
Знакомого многим современным существам, – страдания причиняет потеря смысла существования, то-то же именно католическая Франция породила философию экзистенциализма – приумножающую страдания по мелочам. Исследователи творчества Шекспира (напр.) упоминают, что упразднение чистилища было сопряжено со страхом мёртвых, и атрибуцией сакрального; Haibane Renmei и Gekijouban Kara no Kyoukai [V]: Dai Go Shou в данной перспективе диаметрально различны.
В первом сериале организация посмертия, приятная многим идея «весь я не умру» вовлекает существ, некогда бывших живыми и способными умирать, в социальную сферу посредством нехитрых ритуальных актов и жестов. Труд в городе-за-стеной так же священен, как и повседневные обязанности – всё это служит воспоминаниям о предыдущей форме существования и интуициям в отношении последующих. У персонажей «Границ Пустоты» посмертие и любое проявления инобытия связано с болезненными переживаниями; выбор между раем и адом они уже сделали, точнее – «уповают», что социального порядка полезность улучшит их ситуацию в «дальнейшем».
А закончилось это всё, - известно чем, принудительной ампутацией посредством дисциплинарных диспозитивов тех органов чувств, которые функционируют в силу внешних раздражителей.
Приблизительно то же самое [по Делёзу] мы находим в Gekijouban Kara no Kyoukai [V]: Dai Go Shou. Второй по зачимости персонаж – Аозаки Токо (蒼崎橙子, Aozaki Tōko) – маг под прикрытием частного детектива, регулярно берётся за работу психотерапевта; упитанный намёк, что в закрытом университете для альтернативно одарённых магическими способностями располагается форпост Британской Школы Психоанализа.
Мелани Кляйн, мать-основательница Школы, назвала период развития ребенка от трех до пяти лет периодом инфантильного невроза, подчеркнув этим названием нормальность проявления детских страхов как этапа психического развития. Известно, что в бихевиоральной психотерапии не ищут причин патогенных реакций (страха, гнева, заикания, тревоги и т. д.) – это поиск средств, которые ликвидируют патогенные реакции. БШП в образе Токо-сан приблизительно тем же и занимается – поясняя Шики, что страдать такой чушью, как причины смерти альтер-эго и то же нежелание существовать недостойно, по сравнению с приятно разноображенной сверхъестественными способностями жизнью. Тем самым как бы говоря нам: жизнь, достойная жизнь даётся один раз, - хотя я и колдунья, инобытия и реинкарнации у меня для вас нет. То, что в синто и додзё [жизнь] бывает ещё много-много раз уже как-то и не важно, - по-следую
щие воплощения будут ещё хуже. Итого предварительное: человеку современному достаточно убедительно возразить «Нет, весь!» на восклицание «Весь я [всё равно] не умру!», чтобы этот живой мертвец начал самоотверженно выполнять какую-нибудь Работу.
Ещё в тему, - Дж. Т. Вильсон пишет, что …поведенческая оценка [в БТ] основывается на текущих детерминантах поведения, а не на анализе возможных исторических предпосылок. Характерное качество поведенческой оценки, так же, как и терапии, - ситуативная специфичность. Предполагается, что личность наилучшим образом можно понять и описать, исходя из ее действий в конкретной ситуации.
<…> Для того, чтобы вызвать изменение поведения, необязательно понимать происхождение психологической проблемы. Соответственно, успешное решение поведенческой проблемы не подразумевает знание ее этиологии.
Когда колдунья-психотерапевт отказывается от пациента, ситуацию «разруливает» вмешательство живого мертвеца, что символично; в экзистенциальном экстремуме Аозаки Токо приобретает совершенное ружие для своих практических нужд. Никакого хитрого плана™ у неё нет, - в пятой серии цикла мы узнаём, что Рёги Шики возрождён
ная, - смерть всему сакральному и сверхъестественному. Логически приходя к выводу, что работодатель безупречно подходит к описанию поведения женщины в эпоху модерна:
В [завершенном] модерне у мужчины грандиозных планов и не предвидится, даже с самых высот секулярной иерархии. Женщина же, ранее прочно занимающая единственно собственное своё место, стала виться где-то у подножия социальной пирамиды, норовя подточить её основание. Подточили, и последнее в мире человеческом подобие иерархической структуры, собственно, сам модерн, рухнул, придавив многих. Не повсеместно, и не одновременно во всех странах, тем не менее, после разрушения культурной новостройки, всего-то с XVII века, и женщин, и мужчин, в собственных смыслах слов, остаётся всё меньше и меньше, а руинированных, «фрагментарных» людей – всё больше и больше.
В том же очерке мы указали одно из средств, - как «отбить» у женщины деструктивные желания вместе с физическим и субтильным телами. Поместить её в сюжет модерновой конфигурации, снабдив волевым импульсом и властными полномочиями. Но, какой же модерновый сюжет не обходит без мрачного и замогильно ужасного премодерниста? Конечно же, мизантропа, эгоцентрика и мракобеса.
Это – Арайя Сорен (荒耶宗蓮, Araya Sōren), бывший сокурсник Токо и коллега по герметическим штудиям. Вот только в области Magna Opus их стратегии фундаментально разошлись, даже в большем, чем «Сухой / Пламенный» и «Влажный / Лунный» путь Великого Делания. Токо с самого начала скептически отнеслась к дерзновенным попыткам Арайя постичь тайну бытия, - примордиальное; Άρχή и Άκρότης, тем самым, «всех спасти», устранив первопричину гибели и предельно сократив дистанцию между циклами. Манифестационистское бессмертие не удалось, в итоге – диалог между Токо и Арайя:
- Кто ты? - Я никто. Мне нужен лишь результат. Эти уродливые, грязные, мерзкие, несведущие людишки. Если это всё, что останется в истории после того, как они вымрут, мне будет легче принять то, что цена этим людям - их же уродство.
Но этой тотальной фрустрации предшествовал Эксперимент: - Если ты не можешь спасти каждого человека, как ты спасешь тех, кто не был спасен? - На это нет ответа. Но если можно понять начало и конец этого мира... Если можно записать каждую смерть и наблюдать их, пока не наступит конец света... Если смогу видеть и те, за которые не было расплаты, которые не были спасены, с самого начала... Те, что умерли без всякого смысла, получили бы его..
Существенный аспект: Арайя Сорен «рождён» около трёхсот лет назад – ни столетием раньше эпохи Просвещения. Проживи он чуть дольше, более чем вероятно, ему тоже стало бы безразлична сотериология en masse: неблагодарный труд с мизерными результатами для Ничто. И, хотя подобные инициативы уже бессмысленны, перед нами немногословно развёртывается мотивация Премодерна: никаких сомнений и отягощающих сознание рефлексией вопросов, в правильной «постановочной» иррациональной форме, являющимися импликацией ответа, - ради чего / зачем жить, когда…
Культуре премодерна это известно и так, чтобы не излагать смыслы дискурсивными средствами; модерн в силу какого-то недоразумения решил, что это – своего рода эгоизм, о чём Токо сообщает Арайе a posteriori его поражения: - Подсознание - это хранилище вселенского эгоизма. В буддизме это называется Арайашики. (Tib: ཀུན་གཞི་རྣམ་པར་ཤེས་པ་, kun gzhi rnam par shes pa, 阿賴耶識, 阿頼耶識, Cn: ālàiyēshí, Jp: araya-shiki) - Что? - Какое страшное противоречие этого мира… Ты явился в этот мир, названный в честь того, к чему питаешь отвращение.
P.S. Сидим, спокойно ждём шестую и седьмую части на трекерах. Также располагаем сериалом «Легендa полнолуния о Лунной принцессе» [Moon Princess / Tsukihime Lunar Legend / Shingetsutan Tsukihime / 月姫 (ゲーム)] хотя с большей вероятностью эффект просмотра будет аналогичен GKnK, впрочем, у нас уже есть, чем снять стресс, - мы сбежим обратно в Зоопарк, где дикая и домашняя сволочь (см. краткое изложение сюжетов новелл).
И в заключении к этой записи. Мы давно хотели порекомендовать вам произведение жанра dorama / live-action из категории крайне приятных и редких исключений:
Bugmaster / Mushishi / 蟲師, едва ли не единственный фильм, который, по крайней мере, не хуже оригинального анимационного сериала. Как правило, экранизации хороши, только если их снимает Анно Хидеаки (庵野秀明, Anno Hideaki), - тот самый, взорвавший коллективное бессознательное N2-бомбой «Евангелиона». Его же Cutie Honey / キューティーハニー / Kyūtī Hanī (2004) от Bandai Entertainment, и, особенно – апостериорные OVA также небезопасны для церебральных аппаратов, но только феерическим хеншином и внезапными сиськами. В остальных случаях кроме академического интереса ничего эти произведения дальневосточного расового кинематографа не возбуждают.
Mushishi в этом отношении превосходит многое. Во-первых, для экранизации выбраны те серии, которые раскрывают непосредственно Задание Мастера в этом мире: устранить последствия конфликтных ситуаций, взаимоотношений природных духов (Муси / Муши) и людей. Конфликтов неспроста возникших – в самом порядке обнаруживается фатальный изъян. В начале фильма Муши начинают паразитировать на людях только потому, что лишились «корма» (звук) из-за сильного снегопада.
Во-вторых, сами образы духов. Мы неоднократно замечали, что в кинематографе принято принуждать реципиента видеть то же, что и центральные персонажи. Назойливое духовидчество при регулярном просмотре образцов чревато социальными фобиями, когнитивными диссонансами и прочими тяжёлыми вывихами извилин головного мозга, но не в «Mushishi». Здесь имматериальные сущности не злы и не добры, они просто «схвачены» оптикой безо всякого злонамеренья напугать или отвратить. Полярная противоположность фотографиям Уильяма Г.Мумлера из Бостона или Мьсье Эдмона Бюге и стереотипическим инфернальным тварям, надоевшим всем пуще панцушотов.
Характерно, что самым страшным эпизодом фильма становятся «запечатанные» в чернилах Муши – письменность, многое потерявшая по сравнению с устным преданием, столетиями накапливала «зловещий» коэффициент: фиксировать, тем более – хранить опасные вещи, несмотря на ритуальные предосторожности, могут позволить себе только избранные-в-порядке-исключения. Но никак не коллекционеры антиквариата и прочего corpus delicti вырождения; иной вопрос – зачем собирать вещи, не представляющие никакой опасности, особенно те, что с самого упаковочного конвейера снабжаются этикеткой «руками не трогать» (не приписывая в инструкциях по применению – «а не то оторвут до самых гланд», как в вышеупомянутом Shikabane Hime Aka).
И, совсем уж напоследок. Однажды нас спросили – «Ну, хорошо, Традиция, Теургия, Magna Opus, - но кто же будет научно-технический прогресс осуществлять?». Мы подумали и ответили в духе Ache: «По справедливости – кто спросил, тот и будет».
И не спрашивайте нас, откуда Невада-тян на первом пикрелейтед.
Знакомого многим современным существам, – страдания причиняет потеря смысла существования, то-то же именно католическая Франция породила философию экзистенциализма – приумножающую страдания по мелочам. Исследователи творчества Шекспира (напр.) упоминают, что упразднение чистилища было сопряжено со страхом мёртвых, и атрибуцией сакрального; Haibane Renmei и Gekijouban Kara no Kyoukai [V]: Dai Go Shou в данной перспективе диаметрально различны.
В первом сериале организация посмертия, приятная многим идея «весь я не умру» вовлекает существ, некогда бывших живыми и способными умирать, в социальную сферу посредством нехитрых ритуальных актов и жестов. Труд в городе-за-стеной так же священен, как и повседневные обязанности – всё это служит воспоминаниям о предыдущей форме существования и интуициям в отношении последующих. У персонажей «Границ Пустоты» посмертие и любое проявления инобытия связано с болезненными переживаниями; выбор между раем и адом они уже сделали, точнее – «уповают», что социального порядка полезность улучшит их ситуацию в «дальнейшем».
А закончилось это всё, - известно чем, принудительной ампутацией посредством дисциплинарных диспозитивов тех органов чувств, которые функционируют в силу внешних раздражителей.
Приблизительно то же самое [по Делёзу] мы находим в Gekijouban Kara no Kyoukai [V]: Dai Go Shou. Второй по зачимости персонаж – Аозаки Токо (蒼崎橙子, Aozaki Tōko) – маг под прикрытием частного детектива, регулярно берётся за работу психотерапевта; упитанный намёк, что в закрытом университете для альтернативно одарённых магическими способностями располагается форпост Британской Школы Психоанализа.
Мелани Кляйн, мать-основательница Школы, назвала период развития ребенка от трех до пяти лет периодом инфантильного невроза, подчеркнув этим названием нормальность проявления детских страхов как этапа психического развития. Известно, что в бихевиоральной психотерапии не ищут причин патогенных реакций (страха, гнева, заикания, тревоги и т. д.) – это поиск средств, которые ликвидируют патогенные реакции. БШП в образе Токо-сан приблизительно тем же и занимается – поясняя Шики, что страдать такой чушью, как причины смерти альтер-эго и то же нежелание существовать недостойно, по сравнению с приятно разноображенной сверхъестественными способностями жизнью. Тем самым как бы говоря нам: жизнь, достойная жизнь даётся один раз, - хотя я и колдунья, инобытия и реинкарнации у меня для вас нет. То, что в синто и додзё [жизнь] бывает ещё много-много раз уже как-то и не важно, - по-следую
щие воплощения будут ещё хуже. Итого предварительное: человеку современному достаточно убедительно возразить «Нет, весь!» на восклицание «Весь я [всё равно] не умру!», чтобы этот живой мертвец начал самоотверженно выполнять какую-нибудь Работу.Ещё в тему, - Дж. Т. Вильсон пишет, что …поведенческая оценка [в БТ] основывается на текущих детерминантах поведения, а не на анализе возможных исторических предпосылок. Характерное качество поведенческой оценки, так же, как и терапии, - ситуативная специфичность. Предполагается, что личность наилучшим образом можно понять и описать, исходя из ее действий в конкретной ситуации.
<…> Для того, чтобы вызвать изменение поведения, необязательно понимать происхождение психологической проблемы. Соответственно, успешное решение поведенческой проблемы не подразумевает знание ее этиологии.
Когда колдунья-психотерапевт отказывается от пациента, ситуацию «разруливает» вмешательство живого мертвеца, что символично; в экзистенциальном экстремуме Аозаки Токо приобретает совершенное ружие для своих практических нужд. Никакого хитрого плана™ у неё нет, - в пятой серии цикла мы узнаём, что Рёги Шики возрождён
ная, - смерть всему сакральному и сверхъестественному. Логически приходя к выводу, что работодатель безупречно подходит к описанию поведения женщины в эпоху модерна:В [завершенном] модерне у мужчины грандиозных планов и не предвидится, даже с самых высот секулярной иерархии. Женщина же, ранее прочно занимающая единственно собственное своё место, стала виться где-то у подножия социальной пирамиды, норовя подточить её основание. Подточили, и последнее в мире человеческом подобие иерархической структуры, собственно, сам модерн, рухнул, придавив многих. Не повсеместно, и не одновременно во всех странах, тем не менее, после разрушения культурной новостройки, всего-то с XVII века, и женщин, и мужчин, в собственных смыслах слов, остаётся всё меньше и меньше, а руинированных, «фрагментарных» людей – всё больше и больше.
В том же очерке мы указали одно из средств, - как «отбить» у женщины деструктивные желания вместе с физическим и субтильным телами. Поместить её в сюжет модерновой конфигурации, снабдив волевым импульсом и властными полномочиями. Но, какой же модерновый сюжет не обходит без мрачного и замогильно ужасного премодерниста? Конечно же, мизантропа, эгоцентрика и мракобеса.
Это – Арайя Сорен (荒耶宗蓮, Araya Sōren), бывший сокурсник Токо и коллега по герметическим штудиям. Вот только в области Magna Opus их стратегии фундаментально разошлись, даже в большем, чем «Сухой / Пламенный» и «Влажный / Лунный» путь Великого Делания. Токо с самого начала скептически отнеслась к дерзновенным попыткам Арайя постичь тайну бытия, - примордиальное; Άρχή и Άκρότης, тем самым, «всех спасти», устранив первопричину гибели и предельно сократив дистанцию между циклами. Манифестационистское бессмертие не удалось, в итоге – диалог между Токо и Арайя:
- Кто ты? - Я никто. Мне нужен лишь результат. Эти уродливые, грязные, мерзкие, несведущие людишки. Если это всё, что останется в истории после того, как они вымрут, мне будет легче принять то, что цена этим людям - их же уродство.
Но этой тотальной фрустрации предшествовал Эксперимент: - Если ты не можешь спасти каждого человека, как ты спасешь тех, кто не был спасен? - На это нет ответа. Но если можно понять начало и конец этого мира... Если можно записать каждую смерть и наблюдать их, пока не наступит конец света... Если смогу видеть и те, за которые не было расплаты, которые не были спасены, с самого начала... Те, что умерли без всякого смысла, получили бы его..
Существенный аспект: Арайя Сорен «рождён» около трёхсот лет назад – ни столетием раньше эпохи Просвещения. Проживи он чуть дольше, более чем вероятно, ему тоже стало бы безразлична сотериология en masse: неблагодарный труд с мизерными результатами для Ничто. И, хотя подобные инициативы уже бессмысленны, перед нами немногословно развёртывается мотивация Премодерна: никаких сомнений и отягощающих сознание рефлексией вопросов, в правильной «постановочной» иррациональной форме, являющимися импликацией ответа, - ради чего / зачем жить, когда…
Культуре премодерна это известно и так, чтобы не излагать смыслы дискурсивными средствами; модерн в силу какого-то недоразумения решил, что это – своего рода эгоизм, о чём Токо сообщает Арайе a posteriori его поражения: - Подсознание - это хранилище вселенского эгоизма. В буддизме это называется Арайашики. (Tib: ཀུན་གཞི་རྣམ་པར་ཤེས་པ་, kun gzhi rnam par shes pa, 阿賴耶識, 阿頼耶識, Cn: ālàiyēshí, Jp: araya-shiki) - Что? - Какое страшное противоречие этого мира… Ты явился в этот мир, названный в честь того, к чему питаешь отвращение.
Epic fail?
Рёги в окружении себе подобных
Рёги в окружении себе подобныхP.S. Сидим, спокойно ждём шестую и седьмую части на трекерах. Также располагаем сериалом «Легендa полнолуния о Лунной принцессе» [Moon Princess / Tsukihime Lunar Legend / Shingetsutan Tsukihime / 月姫 (ゲーム)] хотя с большей вероятностью эффект просмотра будет аналогичен GKnK, впрочем, у нас уже есть, чем снять стресс, - мы сбежим обратно в Зоопарк, где дикая и домашняя сволочь (см. краткое изложение сюжетов новелл).
И в заключении к этой записи. Мы давно хотели порекомендовать вам произведение жанра dorama / live-action из категории крайне приятных и редких исключений:
Bugmaster / Mushishi / 蟲師, едва ли не единственный фильм, который, по крайней мере, не хуже оригинального анимационного сериала. Как правило, экранизации хороши, только если их снимает Анно Хидеаки (庵野秀明, Anno Hideaki), - тот самый, взорвавший коллективное бессознательное N2-бомбой «Евангелиона». Его же Cutie Honey / キューティーハニー / Kyūtī Hanī (2004) от Bandai Entertainment, и, особенно – апостериорные OVA также небезопасны для церебральных аппаратов, но только феерическим хеншином и внезапными сиськами. В остальных случаях кроме академического интереса ничего эти произведения дальневосточного расового кинематографа не возбуждают.
Mushishi в этом отношении превосходит многое. Во-первых, для экранизации выбраны те серии, которые раскрывают непосредственно Задание Мастера в этом мире: устранить последствия конфликтных ситуаций, взаимоотношений природных духов (Муси / Муши) и людей. Конфликтов неспроста возникших – в самом порядке обнаруживается фатальный изъян. В начале фильма Муши начинают паразитировать на людях только потому, что лишились «корма» (звук) из-за сильного снегопада.
Во-вторых, сами образы духов. Мы неоднократно замечали, что в кинематографе принято принуждать реципиента видеть то же, что и центральные персонажи. Назойливое духовидчество при регулярном просмотре образцов чревато социальными фобиями, когнитивными диссонансами и прочими тяжёлыми вывихами извилин головного мозга, но не в «Mushishi». Здесь имматериальные сущности не злы и не добры, они просто «схвачены» оптикой безо всякого злонамеренья напугать или отвратить. Полярная противоположность фотографиям Уильяма Г.Мумлера из Бостона или Мьсье Эдмона Бюге и стереотипическим инфернальным тварям, надоевшим всем пуще панцушотов.
Характерно, что самым страшным эпизодом фильма становятся «запечатанные» в чернилах Муши – письменность, многое потерявшая по сравнению с устным преданием, столетиями накапливала «зловещий» коэффициент: фиксировать, тем более – хранить опасные вещи, несмотря на ритуальные предосторожности, могут позволить себе только избранные-в-порядке-исключения. Но никак не коллекционеры антиквариата и прочего corpus delicti вырождения; иной вопрос – зачем собирать вещи, не представляющие никакой опасности, особенно те, что с самого упаковочного конвейера снабжаются этикеткой «руками не трогать» (не приписывая в инструкциях по применению – «а не то оторвут до самых гланд», как в вышеупомянутом Shikabane Hime Aka).
И, совсем уж напоследок. Однажды нас спросили – «Ну, хорошо, Традиция, Теургия, Magna Opus, - но кто же будет научно-технический прогресс осуществлять?». Мы подумали и ответили в духе Ache: «По справедливости – кто спросил, тот и будет».
И не спрашивайте нас, откуда Невада-тян на первом пикрелейтед.
Комментариев нет:
Отправить комментарий